буквально лишили глаз, застегнув прочные железные застёжки. Благо, снять их довольно просто, да и вокруг себя Бейфонг всегда поддерживала большое облако мелкой пыли. Её новое зрение, как раз на такие моменты.

Бракосочетание планировалось на полдень, время, когда боги могли заглянуть на землю. И, слава всё тем же богам, не в том храме с масками.

Церемония делилась на три части, две из которых Тоф планировала пропустить: ритуал братания кланов Учиха, Сенджу и Узумаки; само заключение брака; его подтверждение, на взгляд Тоф, излишне раннее — её телу всего тринадцать! Перед второй частью с Тоф должны были торжественно снять все подчиняющие, блокирующие и сигнальные печати, чтобы потом повесить маячки для мужей. Ну, она же почти скотина в глазах местных, за ней пригляд нужен.

Шла Тоф еле-еле, ей даже пришлось требовать помощи. У того самого Узумаки-следопыта, конечно же — а чего он расслабился? Пускай берёт ответственность, раз уж притащил её на эту свадьбу.

— Ты же знаешь, что если что-то пойдёт не так, то с меня шкуру сдерут? — широко улыбаясь на публику, спросил Узумаки.

— На то и расчёт, — максимально дружелюбно сказала Тоф. — Что ж я одна страдать-то буду?

Следопыт тихонько заворчал, но продолжал аккуратно вести девушку к импровизированному алтарю. Сейчас там стояли Главы кланов и их наследники, за исключением такового у Узумаки.

— Какие именно проблемы тебя ждут? — всё же спросила Тоф.

К следопыту она, несмотря ни на что, успела привязаться.

— Запечатывание чакры как самая крайняя мера наказания. Но это вряд ли, я реально хороший следопыт. Кому-то же надо будет тебя выслеживать, когда ты сбежишь.

Такое спокойное рассуждение о побеге Тоф делало Узумаки честь. Следопыт не сомневался в том, что у неё всё получится, хотя бы потому, что отчёта о её способностях он никому не давал. Да и не спрашивали его: привёл — и ладно.

Поразительная беспечность и равнодушие. Даже если Тоф — «бракованная» Узумаки.

— Ты мне нравишься, Узуко-чан, — сказал Узумаки. — Так что вот тебе совет: уходи до того, как старейшины развернут свитки. Иначе основа печатей перейдёт тебе на кожу. А завершить их и я смогу, хотя я в фуин как осёл в кулинарии.

— Чем завязаны свитки?

— О, это самое хорошее, — растянул губы в ухмылке мужчина, — золотыми нитками.

Новость действительно оказалась хорошей.

Узумаки передал Тоф практически с рук на руки, уважительно склонил голову перед наследниками Учиха и Сенджу и вышел из радиуса пылевого зрения Тоф. Но её это не волновало.

Она видела своих женихов.

Видела!

Каждую чёрточку, каждую тень, каждую мелкую деталь свадебных нарядов. Вулкан и травинка стояли перед глазами Тоф так же отчётливо, как и Аанг когда-то. И это было слишком странно для той, кто в своих двух жизнях обладал зрением не дольше десяти минут в общем.

Из-за этого ступора Тоф едва не пропустила момент окончания братания. Кланы в лице своих Глав клялись закончить междоусобную войну и заключить мир. Узумаки выступали посредником. Что приятно — ни слова об обязательном участии Тоф и её роли во всём этом безобразии. Шовинизм их и погубит.

Говоря проще, присутствие Тоф и даже её брак с наследниками не играли в заключении мира никакой роли. На бумагах. А что там на самом деле, её не особо волновало.

Старейшины Узумаки подошли ближе к девушке, остальные же, напротив, сделали несколько шагов назад. Вулкан и травинка, настороженные, промедлили несколько секунд. Было забавно видеть, как хмурятся их брови — земляное зрение обычно не давало таких подробностей.

— Жестом доброй воли мы, клан Узумаки, снимаем все печати с этой женщины, — торжественно начал один из старейшин.

У Тоф зачесалась добрая половина тела, а потом пришло ощущение настоящей свободы. Словно с неё сняли целый килограмм верёвок.

Второй старейшина взял в руки свиток. Застёжка действительно оказалась в виде золотых нитей.

— Жестом доброй воли мы ставим новые печати на эту женщину — печати подчинения своим высокородным мужьям.

Вулкан было дёрнулся, но его удержал мужчина рядом. Возможно, отец.

Травинка переглянулся со своим.

— Возможно, это излишне? — спросил старший Сенджу.

— Такова традиция, — непреклонным тоном отозвался один из старейшин и попытался снять со свитка нить.

Естественно, у него ничего не получилось.

— Жестом доброй воли, — певуче протянула Тоф, выпрямляя руки параллельно земле, — эта женщина освобождает клан Узумаки от своего присутствия. Вам же не нужна бракованная девица?

Пальцы Тоф резко сжались, и земля встала дыбом. Крутанувшись вокруг своей оси, Бейфонг вскинула руки, создавая около себя шипы, вынуждая шиноби отпрыгнуть на значительное расстояние.

Никаких печатей на её теле. Никаких!

Стихия плыла по одному желанию Тоф, становилась острыми скалами и скользкой мокрой глиной. Скинув деревянную обувку и неудобную верхнюю одежду, Бейфонг обрела настоящую силу — зрение и манёвренность.

Вокруг в земле двигались корни, прорастали деревья, пронизанные чужой энергией. От них Тоф отмахивалась, не подпуская близко. Полыхало пламя, стрекотали молнии — близко, но не настолько, чтобы навредить. Скорее, Тоф просто пытались загнать в удобную для других позицию.

Шиноби вокруг было слишком много, чтобы победить.

Впрочем, Тоф не обязательно нужно было побеждать кого-либо. Ей бы хватило просто убраться с острова Узумаки, а дальше затеряться в новом мире. Печатей уже не было, ни следящих, ни сковывающих.

А прятаться Тоф всегда хорошо умела.

Второй

***1***

Впервые он встретил её в день своей смерти.

Изуна точно был уверен, что он умирал, — и впоследствии это подтвердилось, Тобирама распорол ему спину насмерть, — но она каким-то совершенно мистическим образом смогла вернуть его к жизни.

Более того — с глазами, со зрением и даже с высшим шаринганом. А ведь он совершенно точно отдал его брату.

Изуне странно было открывать глаза после короткого, горького забытья; после осознания собственной участи и принятия смерти; после кислого, тошнотворного прощания с братом и одаривания Мадары глазами; после…

— Харе пялиться в пространство, я ж слышу, что ты очнулся, — были первые её слова, которые Изуна услышал.

Тело у него оказалось слабым, немощным и болезным. Сил хватило только на то, чтобы повернуть голову и с досады поморщиться: в позвоночник словно иголок натыкали. Зато он смог увидеть свою предполагаемую спасительницу.

Точнее, сначала-то он подумал, что спас его мужчина. Одежда у неё оказалась закрытой, даже кадыка не показывала, и вся в стальных вставках;